«Я убит подо Ржевом»
Я убит подо Ржевом — стихотворение Александра Твардовского о событиях битвы за Ржев в 1942 году, в один из самых напряжённых моментов Великой Отечественной войны. Написано в 1946 году.
Твардовский в статье о создании стихотворения писал:
В основе его уже неблизкая память поездки под Ржев осенью 1942 года на участок фронта, где сражалась дивизия полковника Кириллова
— и далее:
…Впечатления этой поездки были за всю войну из самых удручающих и горьких до физической боли в сердце. Бои шли тяжелые, потери были очень большие, боеприпасов было в обрез — их подвозили вьючными лошадьми. Вернувшись в редакцию своей фронтовой «Красноармейской правды», которая располагалась тогда в Москве, в помещении редакции «Гудка», я ничего не смог дать для газетной страницы, заполнив лишь несколько страничек дневника невеселыми записями…
Стихи эти продиктованы мыслью и чувством, которые на протяжении всей войны и в послевоенные годы более всего заполняли душу. Навечное обязательство живых перед павшими за общее дело, невозможность забвенья, неизбывное ощущение как бы себя в них, а их в себе, — так приблизительно можно определить эту мысль и чувство…
Я убит подо Ржевом
В безыменном болоте,
В пятой роте, на левом,
При жестоком налете.
Я не видел той вспышки, —
Точно в пропасть с обрыва —
И ни дна ни покрышки.
До конца его дней,
Ни петлички, ни лычки
С гимнастерки моей.
Ищут корма во тьме;
Я — где с облачком пыли
Ходит рожь на холме;
На заре по росе;
Я — где ваши машины
Воздух рвут на шоссе;
Речка травы прядет, —
Там, куда на поминки
Даже мать не придет.
Я убит. Для меня —
Ни известий, ни сводок
После этого дня.
Сколько сроку назад
Был на фронте впервые
Назван вдруг Сталинград.
Как на теле рубец.
Я убит и не знаю,
Наш ли Ржев наконец?
Там, на Среднем Дону?..
Этот месяц был страшен,
Было все на кону.
Был за ним уже Дон
И хотя бы колесами
К Волге вырвался он?
Той не выиграл враг!
Нет же, нет! А иначе
Даже мертвому — как?
Есть отрада одна:
Мы за родину пали,
Но она — спасена.
Пламень сердца погас,
На земле на поверке
Выкликают не нас.
Даже глуше, темней.
Наша вечная память —
Кто завидует ей?
Овладел чернозем.
Наша вечная слава —
Невеселый резон.
Не носить ордена.
Вам — все это, живые.
Нам — отрада одна:
Мы за родину-мать.
Пусть не слышен наш голос, —
Вы должны его знать.
Устоять, как стена,
Ибо мертвых проклятье —
Эта кара страшна.
Нам навеки дано, —
И за нами оно —
Это горькое право.
Я зарыт без могилы.
Всем, что было потом,
Смерть меня обделила.
Вам привычно и ясно,
Но да будет оно
С нашей верой согласно.
И не Дон потеряли,
И в тылу у Москвы
За нее умирали.
Спешно рыли окопы,
И с боями дошли
До предела Европы.
Что была, несомненно,
Та последняя пядь
На дороге военной.
Что уж если оставить,
То шагнувшую вспять
Ногу некуда ставить.
За которой вставало
Из-за вашей спины
Пламя кузниц Урала.
Вы на запад, назад.
Может быть, побратимы,
И Смоленск уже взят?
На ином рубеже,
Может быть, вы к границе
Подступили уже!
Слово клятвы святой! —
Ведь Берлин, если помните,
Назван был под Москвой.
Крепость вражьей земли,
Если б мертвые, павшие
Хоть бы плакать могли!
Нас, немых и глухих,
Нас, что вечности преданы,
Воскрешали на миг, —
Лишь тогда б на войне
Ваше счастье безмерное
Вы постигли вполне.
Наша кровная часть,
Наша, смертью оборванная,
Вера, ненависть, страсть.
Мы в суровой борьбе,
Все отдав, не оставили
Ничего при себе.
Навсегда, не на срок.
И живым не в упрек
Этот голос ваш мыслимый.
Мы различья не знали:
Те, что живы, что пали, —
Были мы наравне.
Из живых не в долгу,
Кто из рук наших знамя
Подхватил на бегу,
За Советскую власть
Так же, может быть, точно
Шагом дальше упасть.
Тот еще под Москвой.
Где-то, воины, где вы,
Кто остался живой?
В селах, дома в семье?
В боевых гарнизонах
На не нашей земле?
Вся в цветах иль в снегу…
Я вам жизнь завещаю, —
Что я больше могу?
Вам счастливыми быть
И родимой отчизне
С честью дальше служить.
Не клонясь головой,
Ликовать — не хвастливо
В час победы самой.
Братья, счастье свое —
В память воина-брата,
Что погиб за нее.
